Эммелина - Страница 14

– Здесь, в пансионе, безусловно, – ответила Хильда. – Но вообще-то на фабрике есть твои сверстницы. Мало, но есть. А найдутся и помоложе. Например, почти все съемщики бобин. Эта работа легкая, и ее дают детям, если семья уже живет в пансионе какой-нибудь корпорации.

Хильда держалась теперь иначе. Резкость ушла из голоса, и сквозь прежний облик вдруг проступила учительница.

– Но для тебя, думаю, безусловно, найдется работа получше, – заканчивая прическу, сказала она и повернулась, уже совершенно готовая.

На всех трех лоуэллских девушках были опрятные черные платья с белыми воротничками. По сравнению с тем, что имелось у Эммелины (да и у Элизы с Мейми тоже), они были просто великолепны, но совершенно неотличимы одно от другого, что заставляло вдруг вспомнить о пряничных человечках, которые подавала во время рождественского чаепития жена пастора Эванса.

– Ты разговариваешь так, словно училась в школе, – докончила Хильда.

– Да, до прошлого года, – ответила не без гордости Эммелина. Она хотела добавить, что мама настаивала на этом, но вдруг увидела: все три девушки, секунду назад еще занятые сборами, совсем готовы и идут к выходу. Паника охватила ее. Эбби, Лидия и, последняя, Хильда были уже у лестницы.

– Когда же мы снова увидимся? – невольно выкрикнула она: оставаться с Элизой и Мейми было, пожалуй, еще страшнее, чем вовсе одной.

– Когда мы вернемся к завтраку, – ответила, обернувшись, Хильда.

– А когда это будет?

– Через два часа. В семь. – Разглядев ужас на лице Эммелины, она приостановилась, помедлила и вернулась.

– Ой, извините! – воскликнула Эммелина. – Я не хочу, чтобы вы опоздали из-за меня!

– Ничего страшного. Мы должны быть на месте в пять, но я работаю с готовой тканью, а сегодня утром готовая ткань так рано еще не поступит, в пять мне просто нечего будет делать.

– А вы довольны своей работой? – спросила Эммелина, втайне надеясь, что сумеет устроиться там же.

– Как сказать. В других местах платят больше, но здесь приятнее. Видишь ли, я могу выбирать. Для тебя выбора, вероятно, не будет. Басс намекнула, куда она думает отвести тебя?

– Она сказала… что я товар для витрины, – подумав, ответила Эммелина.

– Ах она старая… – раздраженно начала Хильда, но сразу же оборвала себя. – То, что она сказала, Эммелина, относится не к работе, а к внешности; означает только, что ты хорошенькая, вот и все.

Эммелина залилась краской. Как нескромно, как глупо все получилось! Она подумала, что пора бы уже одеться, но не смела пошевелиться, боясь спугнуть Хильду. Она чувствовала, что Элиза и Мейми поглядывают на нее, и в душе надеялась, что они не услышали ее слов.

– Ну а теперь мне и вправду пора, – сказала Хильда. – Ну что, сделать тебе городскую прическу? Хочешь?

– Нет, спасибо. Не надо, – ответила Эммелина, сразу же испугавшись, что, если ее примут за лоуэллскую девушку, спрос с нее будет больше.

– Как знаешь, – ответила Хильда. – А теперь слушайте все. Покрепче перевяжите свои сундучки, если не хотите, чтоб Басс в них шарила. Она это любит. Все. Ухожу. Увидимся за завтраком.

Миг – и ее уже не было в комнате. Потом, почти сразу, ушли Элиза и Мейми. Оставшись одна, Эммелина минуту-другую смотрела по сторонам, пытаясь заставить себя встать, одеться и причесаться, но подняться никак не могла. Глаза смыкались, как будто она не спала ни минуты. Подушка манила. Уткнуться в нее и заснуть – и фабрика сразу исчезнет, как ей хотелось этого!

Однако реальность напомнила о себе шумом начавшегося рабочего дня. Грохот заставил встрепенуться. С каждой секундой он становился все громче. Она попыталась выглянуть из окошка, но не увидела ничего, кроме ряда домов. А стук машин делался все оглушительней. Это было необъяснимо. Если она вчера правильно разглядела, фабрика была все же довольно далеко и окна пансиона на нее не выходили. Закончив сборы, она, никого не встретив, спустилась по лестнице и направилась в сторону кухни, откуда слышался перекрывающий шум фабрики пронзительный голос миссис Басс.

* * *

Дневной свет робко пробивался в столовую, где было уже накрыто к завтраку. Помявшись в дверях, Эммелина наконец вошла в кухню. Там, стоя возле огромной плиты, миссис Басс жарила на сковородках оладьи и что-то безостановочно говорила Элизе и Мейми, которые, с интересом присматриваясь к стряпне, явно меньше внимания уделяли словам. Элиза с Мейми сделали друг другу «лоуэллские» прически, но одинаковые проборы в одинаково скрученных на затылке каштановых волосах не придали им, увы, городского облика, а только заставили выглядеть чуть ли не близнецами.

– Где ты так задержалась, детка? – прервала себя миссис Басс, увидев в дверях Эммелину, но дожидаться ответа не стала и продолжила прерванный ее появлением монолог: – В чесальню я вас отправлю, только если не будет другого выхода. Там всюду летает хлопок (она сказала «льетайет», так что не сразу стало понятно, о чем идет речь) и влезает («вльезайет») в глаза, в волосы, всюду, куда только можно. Господь милосердный, и как только там… Мы сделаем вот что: я отведу вас сначала в ткацкую (им нужны девушки), но не к Магвайру, в другую; к Магвайру я своих девушек отправлять не люблю, ну да ладно, посмотрим… А тебя, Эммелина («Ымельина»), надо бы постараться определить в волочильню. Работа там в общем легкая, а подучившись, ты заработаешь столько же, как в другом месте. – Внезапно подняв глаза, она увидела, что Эммелина, не отрываясь, смотрит на оладьи.

– Бедная крррошка, что же ты не сказала, что так хочешь есть? – Вложив горячую оладью в руки Эммелины, она заодно оделила и Мейми с Элизой и снова заговорила: – Тебе не мешает поправиться. Сколько, ты говоришь, тебе лет? Четырнадцать? Маловато, чтобы жить здесь одной. А кто у тебя остался дома?