Эммелина - Страница 84

– Чья это ферма? – спросил Мэтью, глядя на ближайший холм.

– Чейзов, – ответила она. – Говорят, это самая дорогая земля во всем графстве Кеннебек. И, уж конечно, красивейшее в округе место.

– Я куплю тебе эту землю.

Она рассмеялась:

– Я не уверена, что они продадут ее.

– Этот участок не продадут – куплю поблизости другой. И выстрою тебе на нем дом.

– У тебя так много денег?

– Особо я их не копил, но кое-что набралось. Если бы раньше задумывался о деньгах, было бы гораздо больше. – Он пристально посмотрел на нее, освещенную солнцем. – Ты веришь?

– Конечно, я всегда тебе верю.

Он опустился на колени и увлек ее за собой; глядя глаза в глаза, пытался измерить серьезность того, что она сказала, пытался определить, не глупа ли она, если так его любит, может ли эта любовь измениться.

– Ты думаешь, я никогда не лгу?

– Мне?

– Пожалуй, ты и права, – ответил он, повернув голову и глядя вдаль. – Похоже, я в самом деле на удивление часто говорю тебе правду, всю правду. – Он снова заглянул ей в глаза.

– Почему ты так смотришь на меня?

– Потому, что я не могу на тебя не смотреть. По-прежнему не вставая с колен, он потянулся поцеловать ее.

Глаза в глаза. У нее перехватило дыхание, она почувствовала, что слабеет, нет, тонет; веки сомкнулись, и она упала на траву, увлекая за собою и Мэтью.

Его охватило желание, но, несмотря на свою необузданность, действовать силой он не хотел. И когда на вопрос «о'кей» она, сильно помедлив, все же ответила «нет», он тотчас отпустил ее, сел, отвернулся.

– Я думаю, нам пора вернуться, – сказала она.

– Иди. Я еще не могу.

Но уйти от него было ей не под силу.

– Эндрю сказал, ты мог бы поменяться с кем-нибудь из его постояльцев, тогда и отец не остался бы без жильца…

– Вот как: Эндрю сказал!

– Конечно, вы же с ним ладите, – попыталась она объяснить.

– Ну и что? У нас будет собственный дом.

– Да, но пока…

Он не ответил. Переехать в дом Эндрю было бы в общем неплохо, но мысль о чужом мужчине, ночующем под одним кровом с Эммелиной, – пугала.

Подойдя к дому, она увидела, что Саймон ждет ее во дворе.

– Хочу спросить тебя, Эммелина, ты все еще не собираешься выходить замуж?

Она беспомощно помолчала, потом ответила:

– Саймон, ты такой замечательный человек.

– Какое это имеет значение! – сказал он рассерженно. – Я задал вопрос – и мне нужен прямой ответ.

– Собираюсь, – выговорила она. – Когда ты спросил меня в прошлый раз, не собиралась. А теперь собираюсь.

Мэтью принялся наводить справки о купле-продаже земли и выяснил, что она стоит дороже, чем ему думалось. А он-то хотел сначала стать собственником, а уж потом прийти к отцу Эммелины с разговором о свадьбе (она считала, что и прийти к нему, и сговориться – необходимо). Но резко подскочившие несколько лет назад цены на землю хоть и упали, но все-таки недостаточно, чтобы он мог заплатить за хороший участок, да еще купить материалы, необходимые для постройки. Ему приглянулся кусок земли на холме (примерно в миле от файеттской Развилки), однако, купив его, нужно было бы проработать еще много месяцев, чтобы выручить деньги, необходимые для покупки строительных материалов. К этому времени и зима придет, и значит, еще целый год у них не будет своего дома. А жить с кем-то из Мошеров, даже и с симпатичными ему Эндрю и Джейн, он и помыслить не мог.

Выход из этого положения был лишь один. Отцу Эммелины принадлежала узкая полоска земли, зажатая между прудом и дорогой, по длине равная участку, на котором стояли дом и коровник. Убедив Генри Мошера дать им эту землю, Мэтью имел бы достаточно средств, чтобы немедленно начать строиться. Время для возведения дома у него было: дорожные работы в Файетте почти заканчивались.

Эммелина считала, что такое решение оказалось бы выгодно и для отца. Не говоря даже о сломанной ноге, он был уже не в том возрасте, чтобы в одиночку тащить всю работу по ферме. Справлялся он только зимой, когда главное дело – уход за скотом. А единственным, кто помогал отцу, был Эндрю. С помощью Мэтью они смогли бы распахать больше земли и, может быть, увеличить стадо. От этого выиграют все.

Когда она рассказала Мэтью об этом плане, он колебался между отказом верить своим ушам, деланным смехом и яростью. Потом, поняв серьезность ее предложения, принялся так безжалостно поносить старого Мошера, что Эммелина невольно встала на защиту отца. Это, естественно, еще сильнее разъярило Мэтью.

– Что же ты думаешь, я прошел тысячи миль, чтоб убраться подальше от своего старика, а теперь поселюсь с твоим? – бушевал он.

– Это отдельный кусок земли, – протестовала Эммелина. – С тех пор как проложили дорогу, он отрезан. И отцу-то принадлежит потому лишь, что дедушка выстроил дом, прежде чем появилась дорога. Дедушка Мошер выбрал себе для строительства место достаточно близко к пруду, чтобы легко было брать воду, но в то же время достаточно высоко, так как побаивался весенних разливов. Но сколько Эммелина себя помнила, вода ни разу не поднималась весной больше чем на фут-два.

Мэтью громоздил возражения одно на другое, суть их сводилась, однако, к тому, что все свойства отца, которые она, любя, готова была объяснить или возрастом, или тяжестью пройденного пути, Мэтью без колебаний приписывал злобности, направленной к тому же прямо на него.

Она ждала. Иногда думала, что вот-вот Мэтью предложит ей переехать в соседний город. Но он этого не хотел. Для него переезд был бы признанием своего поражения.

– Саймон посматривает на Персис, – сказал однажды вечером отец. – И ты, помяни мое слово, его потеряешь, если и дальше будешь зевать, как сейчас.